Хохо).Жалобы ==

.Дождь, как целительный отвар с запахом свободы и махорки, дождь открывает во мне тысячу рваных ран и оттуда выплескиваются мелкие ссоры и недомолвки.
Люди думают пришел запах странствий, надевают тяжелые рюкзаки на спины и так, что не видны за ними,
люди разжигают костры и поют так, что слышны у меня в квартире, и я начинаю нащупывать арбалет.
Мне бы выполоскать душу, закрыть глаза и лежать завернутой в одеяло, небо над глазами. небо внутри и вода по внутреннему каналу.
Дух внутри мечется и куницей стонет.
И если ты сейчас дотронешься до моей груди, то сможешь его потрогать.

перелетная это у тебя настроение такое?*)

нарисовать могу, разве что.
нарисовать?

конечно нарисуй. буду рада еще больше*)

третий раз пересчитываю комариные укусы на левой ступне. убеждаюсь, что действительно 23. когда учишь экономику в голову приходят странные мысли, совершенно не связанные с предметом изучения. из трех часов, чтения конспектов, два я благополучно проспала. мне снились яркие и очень похожие на правду сны в которых не было скучной экономики, вредной, пожилой преподавательницы Фаины и вообще, если честно никого не было, кроме человека к которому я все больше привязываюсь. а вас любят кровососущие?)

я буду твоим чайкой
увы и ах). Мур?**

перелетная мяу)
Am Sam думаю, они любят всех.) да и кровь у меня сладкая *_*

Я еду в метро, как всегда- прислонившись к дверям. Конечно, нельзя, а удобно. Поезд подъезжает к станции, однако немного не доезжает, странно дергается и очень медленно...катится назад? Что это? В голове всплывают мои сотни тысяч фобий про метро, я разворачиваюсь, всеми силами отжимаю двери и протискиваюсь в образовавшуюся щелку. Не очень удачно валюсь между поездом и стенкой, прижимаюсь к ней, и с ужасом вижу ничего еще не понимающих людей, которые остались внутри и негромко переговариваются, а поезд почему-то тащится назад. Ради бога, куда он катится, он же в стену катится! Нет, не в стену, конечно, там темный неосвещенный проём. В ужасе закрываю глаза. Когда он наполовину скрывается в нем, набирая ускорение (рельсы явно имели наклон, потому как сам поезд не гудел), я вижу на рельсах развилку. Кто бы мог подумать. Осторожно отлепляюсь от стены- только бы не попасть на контактный рельс. Я не знаю, где он располагается, а жить мне еще хочется, так хочется. Внимательно глядя под ноги, дохожу до станции и как можно незаметнее выбираюсь на платформу. Всё спокойно. Никто вроде не заметил...нет, только вон одноногий попрошайка внимательно смотрит на меня. Что пялиться? Может, у меня мобильник упал,ю а я, дура, полезла. Нет, он знает. Прошибает холодный пот...Я подхожу к нему и говор: "Пожалуйста, не говорите никому. Я тоже не скажу, правда, я пойду просто домой и лягу спать...". Он помолчал и сказал: "Ну ладно, не трепись...тебе повезло. Ну и не переживай, не сдохнут они там сразу. Колонии подземные будут, народу наверху слишком много, да с запросами, никто ж добровольно вниз не полезет...а эти уже не вылезут, там глубина огого, да и наклон рельс тоже. Пустой поезд обратно сутки затаскивают, что уж говорить, чтоб еще с людьми. Жить будут...Ну ладно, не распространяйся, а то не одна такая, вон уже в психушку поступают больные с такими знаниями". Он мне подмигнул, и стал безразлично смотреть в стену. В шоке отворачиваюсь и поднимаюсь к выходу. Нормально, да...всё нормально. Сессия, время напряженное, надо больше отдыхать.

~EverGreen вот о чем ты в метро думаешь!

могу=)

lelikas жду)

самой тему взять?
или ты может дашь?))

lelikas ой, да что хочется мне рассказать, про то и пиши)))

я буду твоим чайкой
Как ни странно, я об этом думаю только дома, а в метро меня посещают мысли, что вокруг слишком много людей и это ужассссно.

а дай рандомную картинку?

mist guardian
первая, на которую упал взгляд)

Загорелась красная лампочка, а секундой позже Денис выпрыгнул.
Соня вздохнула и подошла к краю. Когда она взглянула в голубую бездну, её охватил страх. Земля была нереально высоко, хотя высота, которую набрал вертолет, на земле казалось плевой - всего-то 300 метров. Фигня. Лететь - две с половиной минуты, как говорил инструктор, хмыкая. Там, внизу, где все были уверены в себе, они даже шутили, запрыгивая на свои места. Экипировка была тяжелой, форма - жаркой, но на земле они прывыкли, ведь столько раз тренировались.
На данный момент Соне казалось, что она на много-много километров над землей, и спускаться ей вниз около часа. Страх схватил за горло и девушка прерывисто вздохнула, пытаясь успокоиться.
Главное - вовремя раскрыть парашют.
"Прыгнула - дернула за колечко, парашют раскрылся. Потом подтягиваешь - и готово."
Да, на земле это казалось легким и простым, но сейчас, глядя вниз, ею овладевала паника, мешавшая дышать, что уж тут говорить обо всем остальном!
Красная лампочка снова загорелась, противно пискнув.
- Соня, вперед!
Девушка испуганно отступила от края; на глаза навернулись слезы.
- Не могу, не буду! - всхлипнула она.
- Мы же все это проходили по двести раз. Инструкции помнишь? - Антон заглянул ей в глаза.
Сзади раздались смешки других ребят.
Сейчас Соне было все равно на то, что о ней подумают, сейчас её мысли были заняты бездной внизу. Небо с собственного уровня казалось гораздо бескрайнее, с земли. Липкая паутина паники захватила горло.
- Соня? - Антон мягко тронул её за плечо.
Красная лампочка пискнула еще раз и девушка пришла в себя.
- Я иду.
Она подошла к краю вертолета и, не позволяя себе думать, прыгнула, зажмурившись. Ветер засвистел в ушах, холод немедленно забрался под плотную форму.
В голову на автомате пришли мысли о том, что надо сделать.
"Раз, два, три." - подумала она, как учили.
Потом руки сами дернули кольцо. Тяжелый толчок назад - парашют раскрылся - и она летит в воздухе. Пальцы нашарили регуляторы и теперь она ровно летит вниз.
Девушка глубоко вздохнула и открыла один глаз. Не прошло и секунды, как второй тоже раскрылся.
Она была высоко-высоко над землей.
Ей на секунду показалось, что кружится голова, но потом она поняла, что это парашют крутит в воздухе.
Красота пригорода открылась ей полностью, страх ушел. Теперь она с любопытством разглядывала все на земле.
Она приметила людей внизу - сейчас они казались совершенно крохотными, как точки. Где-то по дороге двигалась точка чуть побольше, прищурив глаза, Соня поняла что это лошадь, а на ней человек. Сверху деревья выглядели небольшими, зато отдавали больше цветов - все оттенки зеленого рябили в глазах.
Чувство, которое она испытывала было похоже на восторг, только прекраснее, сильнее.
"Эйфория" - вспомнила она.
Дыхание перехватывало, плечи затекли, но девушка знала, что скоро она приземлится.
Точки становились все крупнее, земля - все ближе.
При приземлении она почувствовала легкий толчок, а затем её потащило назад по полю, вместе с парашютом, из которого еще не вышел воздух.
Её поймал Рома. Он отцепил от неё тяжелую ткань. Девушка попыталась встать, но потерпела фиаско. Парень рывком поднял её с земли и прижал к себе.. Соню била крупная дрожь.
- Испугалась? - тихо спросил он. - Не будешь больше прыгать?
- Буду, - тихо ответила она, - Обязательно буду.

lelikas здорово.) неужели ты прыгала?

Неа=)
писала вслепую. ну, почти. подруга рассказывала. год назад)))
просто ничего не пришло в голову больше))

Она сидела на этой дурацкой ветке уже битых полтора часа. Левая нога затекла, а задница вообще превратилась в один сплошной оттиск коры. Алиса поправила юбку и передник, и подумала, что:
а) Кажется, что-то тут не то.
б) Пора завязывать с аниме про кукол.
в) А с лоли-стайлом вообще надо было завязать еще в 14.
г) И наконец, не надо было, пожалуй, хватать те нэко-ушки и водружать их на голову – уж лучше бы она выпила из бутылочки.
На тропе послышались чьи-то мягкие шаги. Незнакомец, скрытый за кустами, напевал себе под нос, - пение странным образом напоминало мурлыканье. Алиса напряглась. Губы сами собой растянулись в широкой полуулыбке-полуухмылке.

Солнечные лучи проникают сквозь деревья, стреляют в спину, концы их привязаны к пальцам её. Я иду по следам, неслышно, осторожно ступая по мягкой траве.
Она не оборачивается, не смотрит даже по сторонам - полностью погружённая в свои странные мысли, в мир под полуприкрытыми веками. И не смотри назад, нет, не смотри, там та тень, которой ты боялась когда-то - но думала, что опасность уничтожена и повержена, очередной старый детский страх - только и всего. Не смотри - увидишь лишь побелевшие от ярости глаза и услышишь прерывистое звериное дыхание.
Рано или поздно один из нас устанет. Ты ли это будешь - идущая, почти не касаясь земли, странная девочка, будто летящая в своём полусне наяву? Или я - зверь, созданный, чтобы догнать и убить? Не знаю. Но пока - я иду по следам.

Solance слушай, какая хорошая идея! я в восторге)

mist guardian спасибо *_* жаль только, что коротко)

я буду твоим чайкой
ыыыыы*)

Три ночи, сейчас засну на клавиатуре Казнить, нельзя помиловать...

Сверху набежало огромное тёмное облако, внушительное, но не страшное - воздух был свеж и приятен этим жарким летним утром, и дождя ждать не стоило. Земля ещё не успела прогреться, поэтому скрывшая солнце высокая туча принесла приятную прохладу. Надежда пошевелила пальцами ног, закопанными в холодном песке - мокром изнутри после вчерашнего дождя. Пахло зеленью и одуванчиковым соком... Одуванчиковым? Да есть ли у него запах? Или память шутит, мешая в голове не только годы, но и впечатления? Одуванчиковый сок - белый, горький, лезет из стебелька... Ничего уже не вспомнить, так и с ума сойти недолго.
За спиной послышлся топот. Надежда поспешно обернулась, морщась от боли в груди - и точно: сзади, через пустую детскую площадку, к ней бежала девочка, лет... шести, семи наверное? - ещё совсем дитя; в запачканном травой комбинезоне через плечо, старом, одетом, видно, как раз чтобы не жалко было марать. В руке был ярко-красный совок, на лице бесконечная детская увлечённость, и если б не косичка с маленьким дешёвым бантиком на кончике, пол ребёнка было бы непросто определить. Девочка с разбегу впрыгнула в песочницу и сразу же плюхнулась на колени, воткнула совок, обхватив его обеими руками, и хотела копать, но вдруг остановилась и повернулась к старухе, будто вспомнив о важном деле.
- Меня мама отпустила в песочницу, - сообщила она, и чуть наклонила голову, оценивая эффект - как попугай, пробующий слова на вкус, - На час. Вы знаете, я ей полы вымыла.
Гонимая высоким ветром, туча сбежала с солнца и на площадке стало жарко и светло. Надежда улыбнулась девочке:
- Как тебя зовут?
- Надя.
- Вот это да! И тебя Надя?
Она говорила медленно, стараясь ясно и с интонацией произносить слова, и всё-таки выходило не очень разборчиво:
- Меня тоже зовут Надя.
Девочка внимательно посмотрела на старуху, но ничего не ответила.
- Ты из новых домов? Твои мама с папой сюда переехали?
Чуть поотдаль, за макушками деревьев, сверкали зеленоватыми стёклами в пластике только что выстроенные здания - Надежда помнила, как их грязные бетонные верхушки плитка за плиткой лезли всё выше, как покрывались сверкающе-белой отделкой, мылись и стеклились перед вселением жильцов.
- Мы живём на улице Герцена, - наконец, соизволила ответить девочка, не выпуская из руки совочка, но и не спуская с бабушки глаз, - Мама с папой получили квартиру. А вы знаете, что мой папа важный учёный?
- Правда?
Ей казалось, что улица называется как-то иначе, но Герцена тоже звучало правильно. Наверное, улицу переименовали? Когда это было, и как она называлась раньше? В памяти больше дыр, чем лоскутов...
- Правда! Он изучает такое, что обычным людям вроде нас с вами никогда не понять! - категорично заявила маленькая Надя, и вытащила-таки полный совок мокрого песка, вывалив его рядом с получившейся ямкой, - А я буду лепить крепость.
Половину минуты она исполняла задуманное, а потом ей в голову пришла новая мысль, и она повернулась к бабушке, которая сидела на широком краю песочницы и следила за ней.
- Вы тоже здесь живёте? - спросила она, - Рядом с этой песочницей?
Надежда чуть улыбнулась:
- Да, - ответила она, - Очень давно здесь живу.
- Давно?
- Много лет. Ещё когда вашего дома не было, я тут жила. Долго жила, уезжала, приезжала - и не упомнить, сколько раз.
- Вон какая вы старая, - беззлобно сказала маленькая Надя, лепя стенку своего замка, - Скоро умрёте, наверное.
Надежда грустно улыбнулась.
- Пожалуй, что скоро и умру.
Она вытащила ноги из песка и перебросила их через почерневший от времени деревянный бордюр песочницы. Там, за оградой, в низкой истоптанной траве стояли её истрепавшиеся босоножки. Она принялась застёгивать их, надевая на сморщенные, костлявые ноги - каждое движение медленно, чтобы не вызывать боль. Девочка наблюдала за ней со спины:
- Вы обиделись? - растерянно спросила она.
Надежда замерла и улыбнулась сама себе.
- Нет, не обиделась, - ответила она. На самом деле, это была неправда - она чуточку обиделась, но не всерьёз. Дети не понимают, что говорят.
- А почему вы уходите?
- Пора пришла. Утро кончилось, вот и ухожу. Скоро люди придут, скажут - полоумная, бабушкам нельзя в песочнице сидеть...
- Вам можно!
Старуха вздрогнула и выпрямилась, перестав застёгивать сандаль. Что-то отозвалось у неё в голове на восклицание девочки и внутри стало пусто, словно прошедшие годы на время ушли куда-то, дав вспомнить самое-самое начало всего.
- Я вам разрешаю! - гордо сказала девочка, - Я хозяйка песочницы! Я первая приехала! Давайте вместе строить крепость.
- Я вам разрешаю!
Это были её слова. Как смешно услышать собственные слова себе в ответ, подумала Надежда, пока утренний ветерок трепал края её выцветшего платка. Как странно, как грустно.
- Знаешь, Надя... - сказала она, - ...когда-то я тоже была хозяйкой этой песочницы...
- Неправда, я вас не знаю.
- Правда, только давным-давно. Много лет назад, когда ваши дома ещё не построили, а вон те старые, - она указала туда, куда смотрела: через детскую площадку на пятиэтажный кирпичный дом, - Те дома были самыми высокими в городе... их только возвели, тут было много ребятни, а я приехала первее всех и объявила себя хозяйкой...
- Вы не могли приехать раньше меня! Я самая первая! Раньше даже песочницы не было!
- Песочница здесь очень, очень давно, - слабо возразила Надежда. Ей казалось странным, что она как будто помнила уже эту девочку и разговор... неужели та приходила раньше, а она забыла? Нет или да?
- Лучше давайте строить крепость!
Надежда оглянулась.
- ...И крепость я тоже помню, - удивлённо сказала она.
- Давайте, а то другие ребята придут, - предложила девочка, усевшись в песок, и тем окончательно замарав в пыли комбинезон. Серьёзно глядя на старуху, девочка протягивала ей красный совок. Перед ней располагалось нечто, при должной фантазии походящее на часть крепостной стены.
- Я не умею строить крепости.
Но это было неправдой: она умела строить крепости.
- Это же легко!
- Надя, я слишком старая...
- Хозяйке песочницы нужна крепость, - категорично ответила девочка.
- Ну хорошо...
Сама не понимая, что она делает, старуха перелезла обратно через бордюр и упала на колени, запачкав подол своего платья.
- Держите!
Надя протянула ей совок.
- Я буду строить свою сторону, а вы свою.
Она отвернулась. На солнце снова набежала туча, зашелестела листва в высоких деревьях над песочницей. Надежда смотрела на совок в своей руке, не понимая, почему так колотится сердце. Обычный совок из дешёвой красной пластмассы. Стена из песка... забытые воспоминания, одуванчиков сок...
Старуха взяла совок обеими руками, и слабым, робким движением воткнула его в песок. Тот чавкнул, погрузившись лишь на пару сантиметров. Надежда ковырнула, доставая мягкую песочную массу со дна ямки, помяла её сморщенными руками и осторожно поместила перед собой, пристроив к Надиной части крепостной стены.
Туча сбежала с солнца и в воздухе запахло краской. Сильный, привычный запах, много раз встречавшийся в жизни... откуда же тут краска? Надежда оглянулась по сторонам, и сообразила - конечно же, пахло недавно покрашенное дерево песочницы.
- Вы строите?
- Строю, Надя.
- Стройте как следует!
Она копнула ещё раз, достала ещё один комок. На площадке вновь сделалось темно, зашумел ветер, потом успокоился, опять хлынули лучи солнца. Ещё комок; ограда, мало-помалу, росла. Ещё комок. Надежда подняла голову, чтобы перевести дух, и огляделась. Далеко за верхушками деревьев виднелось синее небо, по которому быстро бежали тучи. Единственный высокий дом стоял за спиной.
- Мой папа - учёный.
- Мой папа тоже был учёным.
Надежда копнула другой раз, третий, потом снова и снова. С каждой порцией мокрого песка крепостная стена становилась всё длиннее, копалось всё легче. Она вонзала лопатку в песочницу, поддевала её, выковыривала новую порцию и укладывала ещё сантиметр стены, а по небу мчались высокие облака, быстрее, быстрее, то скрывая, то выпуская из плена солнце, а вокруг бесновался ветер, срывая листву с деревьев и делая их всё короче. Пахло асфальтом, стройкой, свежим деревом, осушенным давным-давно болотом на задних дворах, пахло сваркой и старыми машинами, газетами и коврами со стен, и всё время пахло летом, молодой травой и соком одуванчиков.
- Я приехала сюда первая.
- Я тоже приехала сюда первая.
Скрип совочка - шлепок мокрого песка, скрип совочка - шлепок песка. Стена, невысокая, сантиметров в десять, неровная местами, с отпечатками детских и взрослых пальцев, росла кругом подле Надежды и Нади. Они сидели спиной к спине на песке, старая и молодая, выковыривая и нашлёпывая недостающие кусочки.
- Шлёп.
Последний комок песка лёг на своё место.
- Я тут была раньше всех.
Она обернулась, чтобы повторить это маленькой Наде, но девочки не было. Песок с её стороны был нетронут, никаких следов раскопок, только готовая стена с отпечатками пальцев на ней - где взрослых пальцев, где старых, где маленькой девочки. Убежала...
И тут, напоследок, будто выработавший ресурс мотор, чихающий, перед тем, как заглохнуть окончательно, память подбросила Надежде ответ:
- Раньше всех. Я здесь жила ещё когда Садовую улицу называли улицей Герцена. Когда домов... - она оглянулась: каких домов? - домов ещё не было...
Старуха воткнула свой красный совочек и надавила на рукоять.
- Я хозяйка песочницы.
В небе ни облачка.

ну я короче понимаю, что тормоз =) такая вот кикимора получилась.

himself ничего себе.) серьезно. вроде простой сюжет, но как будто многое скрывает

М.С.Паниковский ух, а это мальчик или девочка?*)

это кикимора. оно бесполое, бессмысленное и беспощадное. =)

читать дальше

«За годом в год,
И день за днём,
Словно во сне чего-то ждём,
Жизнь оставляя на потом,
И не проснёмся..» (с)

Они лежали вдвоём в постели, никто в данный момент не существовал для них, и они ни для кого не существовали.
Всё замерло. Время текло в пустоту, было темно, каждый всё-равно мог различить теплоту глаз другого.
Им было тепло и уютно. То, что окутывало их, принадлежало им же. Оно не было твёрдым, не пропускавшим ничего внутрь, но оно было прочным и гибким.
У этого «что-то» была непонятная температура. В один момент мерное тепло могло смениться опаляющим жаром, затрагивающим самые, казалось бы, устойчивые и неизменные уголки сознания. Жар тут же мог смениться холодом. Промозглым и острым, от которого немело даже дыхание, только что слетевшее с губ.
У этого «что-то» не было ни цвета, ни формы. Насколько бы эти двое не расставились, насколько бы далеко ни были друг от друга, это что—то всё-равно окутывало их. Всё так же мерно полыхая неведомым цветом и формой.

Когда они выходили из дома, то вместе делали вдох нового дня. А разрывая руки и направляясь по своим делам, оба думали об одном и том же – о том, что снова вернутся друг к другу, сомкнут руки, губы, мысли, взгляды…
У каждого день проходил по-разному. Каждый приносил с собой новый запах и новые мысли.
Но даже если каждый из них шёл рядом с другим, то чаще всего видел мир отличный от мира другого. И каждый их них, улыбаясь, говорил этой улыбкой: «Мне есть, что рассказать тебе. Мне есть что показать тебе, но я забываю про это стоит мне увидеть твою ответную улыбку. И мне уже хочется слушать только тебя, хочу видеть мир твоими глазами…»
Потом, после такого дня, они снова лежали вместе в постели, и сонными, удовлетворёнными сознаниями внимали рассказам второго и тихо улыбались, млели от близости, тихого шёпота, милого взгляда. Потом засыпали, сжимая до боли и трепета тело, другого любимого и родного.
Умирать от нежности и умиротворённости, и заново рождаться с лучами солнца, когда ещё находясь в объятиях Морфея, уже чувствуешь влажные, тёплые и требовательные губы, говорящие: « Проснись. Мне так хочется с новым днём увидеть твою улыбку»