Давно заметила, что очень плохо переношу городскую тишину, то есть, то, что получается, когда закрываешь окна и двери, а соседи не шумят. Это не имеет ничего общего с тишиной, которую ощущаешь на природе, когда вы будто с ней вдвоем и больше ни единого человека. Напротив, тут как будто не просто нет людей, здесь нет и природы. Только ты и каменная коробка. Потому я вечно включаю музыку, сериалы, благо, еще и телевизора нет. Может, это мое собственное общество действует на меня так угнетающе?

Есть у меня такой ритуал, который я проделываю с определенной периодичностью - читать свои старые записи. И еще ни разу не было такого, чтобы мне не показалось, что раньше я писала лучше. Я была многословнее и честнее, мысли выходили проще, чем сейчас. А в последнее время я ощущаю, что то, что творится у меня в голове - это такое персональное болото, плавать в котором хочется только мне. Причем, на самом деле у меня все относительно хорошо, не сказать, чтоб у меня был какой-то реальный повод так уходить в себя и от всех отстраняться, наверное, это, как у многих вокруг, какой-то майский кризис.

Пишет  autumnfairytale:

untitled.
как так получается, что с годами лишь малая доля того, что мы видим, чувствуем, переживаем уходит в дневники? всё то, что раньше было необходимо выражать словами, теперь варится исключительно внутри. если и записывается что-то, то исключительно важное: вопросы, которые не уходят из года в год; ответы, что по каким-то причинам не находились ранее. а самое ценное сужается до узкого круга чудес, непродающихся и непокупаемых. это ли есть взросление или тот самый дзен, что по уйме причин не достигался ранее? внутреннее спокойствие при общем накале страстей. да и "страсти" становятся совсем другими, хотя суть их остаётся прежней. и вроде бы всё на месте: былая безбашенность, способность находить приключения на пятую точку... а вот причинно-следственная связь черпается из новых мотиваций, иных источников, создающих новых нас.

URL записи

Не так давно командировку со мной летала девочка-ромашка, которая работает недавно. Глядя в ее широко распахнутые глаза, мне постоянно хотелось вытащить на свет божий какой-нибудь ее ужасный секрет или обнаружить ее тараканов, но я так и не смогла нащупать или почувствовать вообще ничего похожего, как ни старалась. В конце концов мне даже стало скучно, и я ретировалась из комнаты сидеть в интернете.
В этой командировке ситуация противоположная. Моя соседка по комнате пилит ногти, которые и так уже обстрижены практически под корень, местами до крови. Но она носит с собой хрустальную пилочку и пилит их снова, вызывая у меня почти физические неприятные ощущения. Мне кажется, если она сделает это еще раз, я закричу. Торчит в ванной часа по три, непонятно чем там занимаясь, пьет успокоительные и еще кучу каких-то таблеток, надеюсь, что это витамины. Все ее отношения с противоположным полом в жизни, по ее рассказам, сводились к желанию все контролировать и одновременному принуждению молодых людей проявить характер, повысить голос, быть жесткими. Словом, это все какая-то болезненная ненормальность, я устала от нее и хочу домой.

В командировке в Москве у меня маленькая отдельная комнатка, хотя и смежная с номером двух моих коллег. Комната моя еще почти на сутки. И мне дико нравится широкий подоконник, нормально открывающееся окно и занавески. Можно сесть туда и закрыться, так что вошедший в комнату даже не поймет, что я сижу на подоконнике с открытым окном и радостно внимаю абсолютной тишине с улицы. Насколько можно считать абсолютной тишину с примесью далекого-далекого шума дороги. Но в 21 веке жаловаться не приходится, так что вполне сойдет. В Новосибирске сейчас 4 утра, как там, волчье время, когда даже ни одна уважающая себя собака не кажет носа на улицы. Только одинокие машины, счастливчики, которым уже пора на работу, или те, кто еще только идет домой. А в Москве сейчас час ночи, и наверняка, тут кипела бы жизнь, если бы я была в Москве, а не в затерянном в ее бескрайних пригородах пансионате для летного состава.

Запах зимней ночи для меня навсегда будет ассоциироваться с деревней, с домом бабушки. Когда уже поздно, а тебе надо выйти в туалет. В валенках, и снег хрустит, и в кои-то веки видно звезды, а не только дымовые облака, как в городе.

Как человек, в последнее время чаще бывающий не дома, чем дома, (шутка ли, максимум два дня выходных из семи, остальное - в других городах) я начала понемногу замыкаться в себе. Нет, у меня, конечно, каждый раз новые знакомства, другие бортпроводники, каждый из которых закончил какой-то вуз, может рассказать смешные истории или составить компанию. Но многие из них, как и я, не всегда видят смысл в подобии дружбы на пару дней. Иногда что-то вспыхивает, вы рассказываете друг другу то, что никому обычно не интересно, всякие истории прошлых отношений и детские секреты. Но чаще - разговариваете про рейсы и делите ванную комнату.

Словом, я опять много читаю, и всплыло в моей голове противоречивое ощущение от очередной книжки (ну на сей раз она даже получила Букер, надо же было проверить, что это за зверь такой) - не было никакого особо резкого поворота сюжета, конец был конечно неожиданным, но отстраненно-неожиданным, как когда вам рассказывают старую историю, а в конце вдруг сводный брат оказывается вполне себе родным, и вы пожимаете плечами, ну, бывает, мол. И вообще все действие происходило скорее внутри героя, он о чем-то думал, переживал, вспоминал, анализировал. Сначала было чувство, что это все я могу найти и внутри себя, зачем же читать книги ради такого. Но с другой стороны... Обычно я люблю повороты именно сюжета, события, кровь, кишки, драма, но не цепляет ли человека по-настоящему лишь то, что мог бы пережить он сам? Мог бы, но не пережил, а теперь добирает чужой опыт из книг.

И если я могу еще поверить в то, что в пятьдесят с гаком встретила человека, которого когда-то бросила, и пытаюсь, добиться его интереса и прощения, то в фантастические сюжеты Дяченко, которых я так нежно люблю, например, поверить уже гораздо сложнее. Короче, к чему я веду, может, не так уж плох данный род литературы и надо почитать что-то еще подобное.

А может, и мои попытки написать рассказ с сюжетом упираются в стену лишь потому, что я сама признаю только внутренние переживания, и мне не надо пытаться писать о чем-то, чего я не пережила, о какой-то травле в школе или одержимости. Но я не столько уж испытала за свою пока не длинную жизнь (в-основном, все было у меня в голове, богатый внутренний мир, знаете ли), и у меня не столько таланта, чтобы написать об обыденном так, чтобы все ахнули.

Половина пятого, и в голове моей - биологическая новосибирская ночь, а я упорно пытаюсь кому-то что-то сказать, доказывая себе, что одиночество - это нормальное человеческое состояние. Может, для меня и не очень нормальное в таком случае. Ну да хватит об этом.

Меня тут попросили написать пост про тонкости работы бортпроводником. С одной стороны, когда вот так просят, в голове сразу становится пусто, но на самом деле тонкостей не так уж и мало. Чего стоят только одни бесконечные бумаги. У нас каждый год медицинская комиссия со всякими врачами, анализами и прочей жестью. Каждый раз, как приходишь на рейс, надо расписываться за кучу новых приказов и объявлений, ну и читать их, естественно. Плюс отмечать время прихода на работу в книге прихода. Каждый день с трех до восьми вчера все триста или сколько нас там бортпроводников в Новосибирске должны позвонить и узнать, куда их поставили на следующий день. Поэтому, когда друзья, которым я уже пятьсот раз сказала, что знаю свое расписание только на следующий день, начинают меня настойчиво спрашивать, могу ли я встретиться в такой-то день через неделю, я уже начинаю беситься х_х
Что еще? Каждый раз на работу я должна являться в форме, в которую помимо, собственно, формы, входят туфли, часы, платок, значок, макияяяяяж. А, еще есть плащ и зимой будет пуховик, то есть, верхняя одежда тоже регламентируется. Вообще, странно себя чувствую, когда выхожу из дома на работу накрашенная так ярко, как я обычно никогда не крашусь. Надела такая на ночь каблуки, накрасилась и свалила. Под утро вернулась. Ох уж эти стюардессы.)
На рейсы надо приходить заранее. На внутренние - за два часа, на международные - желательно даже за два с половиной. Расписаться везде, сходить отметиться на стартовом медпункте, брифинг. Ну и за полтора часа до рейса мы обычно уже на борту. Или за час.
Дальше все еще сложнее - приходим, проверяем аварийно-спасательное оборудование, уборку, аварийное освещение. Поскольку я пока буду летать за 3L, я отвечаю за питание. Тут еще надо остановиться и пояснить, что такое 3L.
1 и 3 - это соответственное передние и задние двери самолета. L - left, R - right. Итого, по одному бортпроводнику на каждую из четырех дверей самолета. 1R - это бригадир или старший бортпроводник, 1R - это бизнес-класс, он же принимает прессу и мягкий инвентарь (пледы, салфетки, подголовники), 3L - это эконом класс, девочка, которая отвечает за прием питания, 3R - это тоже эконом, но обычно мальчики, перед рейсом они под самолетом принимают багаж и коммерческую загрузку, а после рейса - контролируют их снятие. Ну а в полете мы вдвоем обслуживаем эконом.
Так, это было лирическое отступление про разделение ролей. Потом все начинает напоминать адскую круговерть - принимаешь питание на стопицот человек, надо проверить, чтобы все было на месте, подписать много бумажек, поругаться на экспедиторов, если что-то не так... Потихоньку подтягиваются и пассажиры, встречаем и улыбаемся. Потоооом переводим двери в положение armed, демонстрируем аварийно-спасательное оборудование (это которое "аварийные выходы расположены в передней, средней и хвостовой частях самолета слева и справа по борту..."), пристегиваем пассажиров и садимся на свои месте, потому что уже взлет.
Ну, про горизонтальный полет уже обычно как раз всем понятно - напитки, собираем стаканы, горячее питание, горячие напитки, дополнительный чай, собираем коробки, вода, опять собираем стаканы. Просто есть люди, которые считают, что в этом вся работа и заключается, а то, что до и после, видимо, само собой, как по волшебству.)
Тут тоже много своих тонкостей, но это уже маловажно и никому не интересно.
Так что в целом вот как-то так.
Бывают рейсы разворотные, туда-обратно и командировки - в Москву или на восток, в Хабаровск или Южно-Сахалинск.
Наверное, что-то забыла, но и так уже накатала довольно много. Если что, спрашивайте.)

Он сидел на пороге кабинета, переобувался в сменку. Взъерошенные волосы, незнакомые вихры и портфель. Сердце Егора подпрыгнуло. Неужели новенький? Он осторожно обошел мальчика, поздоровался с учительницей и в нетерпении побежал к своей парте. Так и есть, новый ученик посреди года. Интересно, что с ним случилось? Родители развелись или банальный переезд из-за работы? Или, кто знает, драки и плохое поведение? Никто ведь не может перевестись в другую школу посреди года просто так. Егор огляделся вокруг. Кто может ему помешать? Андрей дружит с Верой, их даже уже перестали дразнить женихом и невестой, уж слишком давно он носит ее портфель и сидит с дамой сердца за одной партой. Саша сидит с Колей, они вместе играют в шахматы, родители их дружат и вместе ездят по дачам. А вот у Димы, например, друга нет, и Егору так и кажется, что он уже нацелился на новенького. А у Васи нет соседа по парте, что тоже выглядит угрожающе.

Недавно мне приснилось, что я умерла. Неизвестно, как. Но моя семья меня видела, я с ними говорила, хотя все были в курсе, что я мертва. И вот потом, когда мы поехали уже на похороны, что ли, в газели с гробом вместе, я вдруг вспомнила, что мой брат, с которым я все это время тоже общалась, умер еще до меня. И он тоже до своих похорон был с нами, а потом исчез. И мне вдруг стало так грустно, что я проснулась в слезах.

Много тысяч лет назад Думаре был просто большой плоской скалой, торчавшей из воды и увенчанной валуном, который оставили после себя льды. На расстоянии морской мили можно увидеть камень, который позже поднимется из моря и получит имя Ховастен. И ничего больше, кругом только бескрайнее море. Должно было пройти целых три тысячи лет, прежде чем близлежащие острова и островки осмелились приподняться и начать образовывать архипелаг, который сейчас называется шхеры Думаре.

Тогда на Думаре появился шиповник.

Огромный отколовшийся кусок большого камня образовал береговую линию. В прибрежных камнях шиповник зацепился своими корнями, и среди гниющих водорослей вырос там, где ничего никогда не растет, цепляясь за камни. Шиповник. Самый дерзкий, самый смелый.

И он зацвел новыми побегами и вырос до такой высоты, что окружил необитаемые пляжи Думаре. Птицы ели огненно — желтые ягоды с горьковатым привкусом и летели на другие острова, даря шиповник другим берегам, и в течение нескольких сотен лет яркая зеленая ограда появилась повсюду.

Но шиповник сам подготовил себе собственную гибель.

Почва, которая образовалась в результате разложения листьев шиповника, оказалась богаче, чем могли предложить прибрежные камни. Свой шанс увидела ольха. В остатки шиповника она закинула свои семена и росла все яростнее и выше. Шиповник не вытерпел ни богатой азотом почвы, которую создала ольха, ни тени от ее листьев, и спустился ниже к воде.

Вслед за ольхой пришли другие, более терпимые к азоту растения, и они тоже стали бороться за пространство. Шиповник спустился к береговой линии. Он рос медленно, поднимаясь за сто лет всего лишь на полметра. Он помог другим растениям; сам же оказался на обочине.

Он стоит на берегу и ждет своего часа. А под тонкими шелковистыми зелеными листьями у него шипы. Острые шипы.

© Линдквист

У меня такое чувство, будто меня замотало в этот плотный дым, висящий над городом. И мне в буквальном смысле нечем дышать. Я как будто хожу по замкнутому кругу, а вырваться из него невозможно. Потому что я никогда не буду достаточно хороша, никогда не смогу соответствовать стандартам. Как будто родители отличника, которым мало уже пятерок, они хотят чего-то больше. Вот и надо мной будто висит что-то такое, и это не имеет никакого отношения к туману.